Шейн шел по коридору, которого раньше тут, кажется, не было. Ничего особенного, коридор как коридор, двери без каких-либо опознавательных знаков и номеров, периодически попадаются небольшие диванчики, на стенах медные канделябры, а колеблющийся свет свечей придает коридору какое-то мистическое очарование. Вспомнились старые книги и фильмы про вампиров. Интересно, что это за коридор такой? Внезапно одна из дверей со скрипом открылась, но никто не вышел. Шейн, помня о том, что в чужие апартаменты без разрешения не войти, рассудил, что это точно не может быть чей-то номер и рискнул заглянуть. Просто крошечная темная комнатенка, то ли прихожая, то ли предбанник, буквально пара шагов до еще одной двери, из-за которой раздаются подозрительно знакомые аккорды и голоса. Судя по всему, репетиционная точка. Стоп. А ведь он, похоже, знаком с музыкантами, и довольно давно. Ребята старше на несколько лет, нельзя назвать друзьями, скорее, хорошие знакомые, с которыми приятно поболтать о музыке, узнать что-то новое, и даже иногда (что самое классное), побывать на их репетиции. Кажется, ему было лет пять, когда один из участников, тогда еще девятилетний, плакал, не хотел ходить в музыкальную школу и мечтал стать бушменом. Группа существовала уже года два, играли, в общем-то, неплохо, но до сих пор оставались безымянным бэндом - никак не могли придумать, как назваться. То, что предлагал солист, по совместительству клавишник, не нравилось барабанщику, гитарист не мог сойтись во мнениях с басистом, а названия, предложенные тихой милой девочкой-скрипачкой, вообще всерьез никто не воспринимал. Странно, как их-то сюда занесло? А может, эта дверь ведет напрямую в их гараж? Было бы здорово внезапно оказаться там и напугать музыкантов, которые всегда тщательно закрывались, во избежание прихода недовольных соседей. Шейн решительно толкнул дверь, но, едва вошел внутрь, музыка вдруг исчезла. Зато взамен раздался ненавистный скрипучий голос:
- Как эту дрянь вообще можно слушать? - мальчик удивленно уставился на деда, который, сидя в кресле-качалке, ковырял старенький CD-проигрыватель. Наконец, крышка поддалась и "милый старичок" брезгливо, как дохлую крысу, вытащил диск и швырнул его в сторону внука. - Это же только для дебилов, таких вот, как ты, твой папаша и моя дура дочка. А эти придурки никогда не смогут играть на достойном уровне, так им и передай! - дед сунул в рот трубку и с наслаждением затянулся.
Шейн, не ожидавший такого поворота событий, метнулся назад, к двери. Меньше всего ему хотелось бы общаться с этим человеком - ничего хорошего от деда ждать не приходилось, и, слава богам, старый брюзга жил на другом конце света. Двух поездок в Ирландию оказалось достаточно, чтобы внук возненавидел деда, с его вечно прокуренными рыжими усами и специально для открывания табакерки отрощенным пожелтевшим "когтем" на правой руке, а заодно запах табачного дыма, кресла-качалки, кепки, резные трости с медными набалдашниками и свое второе имя.
- Да пошел ты, козел! Много ты понимаешь в этой жизни. - Шейн поспешно выскочил за дверь, которая, как по волшебству, услужливо открылась перед ним, и почему-то оказался не в крошечном темном предбаннике, а в огромном светлом зале.